Yathkha, альбом "Ahoy"

...«История любви» (7-й трек): Радик поёт МОИМ (!!!???) голосом, моей грудью, моими глазами – мою песню – о том, что я люблю, какой прошёл путь, куда, кем пришёл. И конечно же, я знаю, кому она посвящается.

А 11-й трек, где сначала поёт девушка, а затем следует безумный бесконечный запил а-ля виолончель, и всё это длится, как несколько мгновений, все 9 минут – это Её песня, она осыпает поцелуями – мягкими, лёгкими и тёплыми, какими могут быть, конечно же, только Её губы, берёт лицо в ладони, гладит волосы, говорит со мной глазами и кладёт, гася звёзды, голову мне на грудь, проводит щекой, вдыхая свет – мой свет, который горит несравнимо ярче, когда вижу её, звезду мою, степь мою.

Такой свет – во всю грудь, во всё наше с ней Небо, во все наши Озёра, во всё сердце её – ясное, юное, чистое, что распахивается передо мной сказочными просторами; там я вижу всё, что люблю, и потому всё, что вижу, залито светом, который не возьмусь описать, в котором всё лишнее постепенно сгорает навсегда, не оставляя никаких следов – так, что тебе никогда больше не стать таким, как прежде. Я понимаю – это моя любовь, и я поражён – какая чистая теперь она, как много! Только для неё откроются эти степи и реки, обнажатся плечи гор. Как я рад, что нашёл ключ – ведь помню, КАК я искал этих мест... Как красиво всё, что я вижу! Люблю, и потому вижу…

Где только ни побывал я – нигде не знал такого покоя, такой силы, красоты, как здесь, где так ждали меня все эти годы. Её песня – о том, как звала меня, как искала меня, как шла ко мне – долго и трудно; вижу в её глазах, что нашла меня, дождалась меня, вижу там, что – звезда моя – нашёл Тебя и донёс чистыми, свежими все ветра неба своего. Вижу лицо – как прекрасно в эти мгновения Твоё лицо! Никогда не видел подобного. Чем, как не прекрасным и могущественным волшебством объяснить всё происходящее – во мне и вокруг? Чудо, нежданное прекрасное волшебство, такое тонкое, что достаточно лишь чуть усомниться, как в чём-то невероятном, не для тебя предназначенном – и сразу же всё исчезнет, даже из памяти... Волшебство такое сильное, такое красивое, что, один раз поверив, непременно вернёшься к нему, как бы ни довелось заблудиться, где бы ни случилось потеряться и забыться. Кто мог подумать – ведь для того, чтобы войти так в эти места, мои ветры должны были быть такими же чистыми, как те, что танцуют в стране моего Единорога. И это я должен быть чистым, как ветры в этой стране, которая – дом для существа с телом из прозрачного света, такого чистого и сильного! Ведь выходит, что мои ветры ПОХОЖИ, они – хоть немного – такие же, и потому я могу коснуться... Хочу лучше знать эту страну. Невероятно: настоящий Единорог – в тех же землях, что я, в моём саду – прямо здесь, за спиной. Можно обернуться и увидеть волшебного зверя с глазами, как...

Ещё один сказочный подарок: прямо сейчас вдруг увидел их... Отчего не раньше? Не смогу описать эту бездонную тёмную оглушительно чистую Нежность. Нет сада просторнее, а бездны – нежнее. Хочу туда. Знаю, что можно, что ждут, только бы найти, как. Я поведу свой танец так, чтобы оказаться как можно ближе, буду чистым и открытым, как научили, как только смогу. А там будет видно. Мой Единорог, чтобы встретить тебя, чья сущность – свет, и кто вмещает, кажется, столько любви, сколько есть её вообще – то есть без всяких пределов. Я должен быть там, – ведь нет никаких сомнений в том, что теперь буду искать эту силу, пока не найду, и я полон решимости найти и узнать её. Как это "зачем"? Какое пустое занятие – искать причины для такого!

Не в первый раз встречаю тебя, но не знаю, как подойти, и прошу Волка научить, что делать. Хранитель песен Северных Ветров, – тот, кого можно видеть у Большого Костра рядом с моими предками, тот, кто присматривает за мной вот уже больше десяти лет, кого я умею любить с тех пор, когда не умел вовсе почти ничего – Волк, мой наставник и самый надёжный товарищ – спокойно, как подходят к доброму другу, встречает это невероятное существо, чуть улыбаясь. И сияющий белый лоб склоняется к морде Волка – к сказочно мудрой чуткой тёплой морде Волка, к янтарным глазам-звёздам его, которые знаю, как никакие другие. В них – свет, способный наполнить всю бездонность глаз Единорога.

Всю мою жизнь смотрели эти глаза в моё сердце, и теперь понимаю – видели всю его красоту и вели к ней. Это в них, это они сохранили любовь мою. Это они говорили со мной, светили мне – невероятно ласково, или неотвратимо, беспощадно и светло прожигая светлой яростью звёздного янтаря. И отцовская непреклонная нежность, за которой можно угадать силу Неба. Как просто это для Волка – как кивнуть заходящему солнцу – окунуться в глаза Единорога. Имея такие глаза и давнюю с ним, как видно, дружбу... Мой Единорог. Понимаю, почему боюсь его и не могу доверять, почему смотрю, но не вижу. Теперь вспоминаю – как много боли – всякий раз, когда встречался с ним... Ведь всякий раз, обернувшись к нему, оказывался я пронзён жемчужным рогом, получая шанс проснуться – пусть от боли, чтобы увидеть себя, вспомнить то, чего нельзя было забывать ни при каких обстоятельствах, даже когда это совершенно невыносимо больно, так тяжело, что лучше перестать чувствовать что-либо вовсе, чтобы часть твоего духа, твоей силы сжалась тяжёлыми комьями там, где только что били светлые струи... И пусть, лишь бы только ничего не знать об этом…

Только отважный и чистый дух способен вынести встречу с Единорогом, не сбежав немедленно в беспамятье – это я давно знаю, оттого и не решался подступиться. Но сейчас что-то, видимо, изменилось, он показал свои глаза, и более красноречивого приглашения невозможно представить. Забыв страх, мечусь теперь, ищу их – силу, которая потрясла меня своей глубиной, она нужна мне, она моя, я хочу её. Кроме всего прочего, там невероятно красиво; теперь то, что я успел заметить, пока длилось мгновение Его взгляда, непреодолимо зовёт, сейчас ничего нет важнее, чем снова встретить этот тёплый космос, такой же нежный, как Её ладони, и чистый, как Её сокровенные Воды. Хотя бы потому, что это часть моего дома, а он прекрасен, и я... хочу домой, кажется, я там нужен... Наставник показывает, что делать; это оказывается так просто, что я не решаюсь поверить и колеблюсь. Ведь известно, что здесь нужны особенные глаза. Например, как у Волка. Я прошу позволить посмотреть его, волчьими, глазами, как бывало не раз, когда мои собственные были обращены к тому, чего не умели видеть сами, и впервые получил отказ в этом...

Любимый друг, мудрый зверь, он не сделает ничего за меня... он будет смотреть, и улыбаться всей грудью, как это умеет... только он? Нет, как умеет улыбаться тот, чьи глаза знают о тебе всё, чьё сердце полно любви к тебе, кто всегда старше и мудрее. Такой улыбке можно доверить всё.

Ничего больше не остаётся, – только обернуться уже назад, и звать сияющего зверя... Вот он – лёгкий, трепетный, прозрачный, грозный...